О жизни Лолиты Милявской, интервью Лолиты Милявской за литром текилы
О жизни Лолиты Милявской, интервью Лолиты Милявской за литром текилы
«Другого времени у меня нет и не будет, так что пить придется прямо здесь», — предупреждает Лолита, как только мы переступаем порог студии ее программы «Без комплексов». Между съемками двух передач — полуторачасовой перерыв, в которой мы должны уложиться. Помощник Лолиты Эдик ставит на стол бутылку текилы и три стаканчика. Из закусок — сыр, лимон и печенье. Из запивки — «Спрайт», с которым Лола и собирается мешать текилу. «Мне еще работать», — возражает она на наши уговоры выпить чистоганом.
- Когда мы вас ждали, ваши ассистенты налили нам по сто грамм коньяка, как они сказали, «гостевого». Это для зрителей, что ли?
- Да. Люди, бывает, боятся идти в студию, случаются даже истерики. Их надо как-то успокоить. Это не касается профессионального зрителя — я говорю о тех, кто приходит на программу поделиться своими проблемами, но в последний момент замыкается.
- А что значит «профессиональный зритель»?
- Это те люди, которые ходят по разным ток-шоу и получают за это деньги — на самом деле очень маленькие. За три программы примерно четыреста пятьдесят рублей. Конечно, часть людей приходят совершенно бесплатно, по своей воле, но если бы телевидение рассчитывало только на них, студии пустовали бы. Обычные зрители, как правило, неорганизованны. А когда ты работаешь в режиме конвейера, — мы, например, снимаем по три программы в день, — ты должен как-то подстраховываться. Поэтому и нужен профессиональный зритель. В этом нет никакой тайны, так во всем мире делается.
- По нашей традиции, с вас первый тост.
- Ох… С тостами, если честно, у меня беда, потому что я вообще мало говорю. Вернее, я так выговариваюсь на работе, что в жизни молчу практически. В компании люблю забиться в угол, сидеть тише воды ниже травы и слушать, о чем беседуют умные люди. Поэтому мой тост будет коротким: я хочу, чтобы добрых людей в мире было больше, чем уродов.
По 100 грамм
- Собственно, про уродов. Что за история с выдворением вас из Украины? Электронные СМИ утверждают, что вы устроили дебош на Дне города Одессы…
- Рассказываю. Я действительно приехала вести концерт по приглашению мэра. На Потемкинской лестнице собралось тысяч пятьдесят народу. Ну а когда столько людей, их надо как-то сразу расслабить. Там какие-то полупрозрачные шарики летали, и я пошутила: «Интересно, кто их выпускает? Очень напоминают презервативы». А потом добавила: «Это сперматозоиды полетели оплодотворить небо Одессы хорошей погодой!»
- Считаете, невинная шутка?
- В общем, да. Единственное — меня не предупредили, что идет прямой эфир. Если бы я это знала, то не стала бы такое говорить. Просто, когда идет запись, позволяешь себе фривольные реплики, потому что знаешь — потом тебя все равно «подрежут», а реакцию зрителей — смех, аплодисменты — оставят. Это принцип монтажа. Но скандал случился вовсе не из-за этого. В свой следующий выход я пожелала одесситам квадратный метр жилья по двести тринадцать гривен — городу как раз исполнилось двести тринадцать лет. Это вызвало невероятное оживление в зале. Правда, в VIP-ложе половина людей как-то потухли, но честное слово — о политике я думала меньше всего. А потом я зачем-то вспомнила город Херсонес. Сказала, что археологи раскопали его вдоль и поперек, а вот Одессу никогда не удастся никому ни раскопать, ни закопать. Дальше объявила очередного народного артиста Украины и ушла за сцену переодеваться.
- Виктора Павлика?
- Не, Витька — мой друг. Да он и не народный, по-моему… Сменил меня какой-то человек в белом костюме, я его не знаю. Пел блатные песни. И тут мне за сценой говорят: «Дальше концерт вести будет он».
- Сказали по-украински или по-русски?
- Говорили по-русски, а задницу лизали по-украински, «по-оранжевому». Я вообще украинский язык обожаю, он очень красивый, но сейчас мне его жалко, потому что это уже не тот язык, на котором писали Леся Украинка и Франко. Теперь в нем есть такие слова, как «слухалка», «хеликоптер» (с ударением на последний слог. — Прим. ред.). Лишь бы не было русизмов! Вообще странные вещи творятся. Например, в эти же дни в Одессе должны были поставить памятник Екатерине, которая фактически и открыла этот город. Но в последний момент кто-то из властей испугался. Мне еще перед концертом сказали: «Только не думайте сказать со сцены про Екатерину!» Я удивилась: «Почему? Вы же ей памятник собираетесь открывать, а не я». «Не надо!» — отвечают. Я в шутку спрашиваю: «А про Пушкина можно? Он здесь жил». — «И про Пушкина нельзя!» В общем, про все русское — нельзя. Я честно ни про что из вышеперечисленного со сцены не сказала и все равно чем-то не угодила. Сначала подумала: «Да гори оно все огнем! Деньги заплатили, остальное — не мои проблемы!» Но тут один мой знакомый, который сидел в VIP-ложе вместе с местным правительством, звонит и говорит: «Организаторы собираются объявить в прямом эфире, что Лолита напилась и поэтому не может дальше вести концерт». Я просто в шоке была. Хорошо, коллеги поддержали. Лариса Долина подошла и сказала: «Теперь уж точно пойдем выпьем. А они пусть идут на!» Мы выпили немного, успокоились. Но на этом история не закончилась. Уже после концерта мы поехали в аэропорт, у нас был чартерный рейс. Моя машина подъезжает к воротам — ее не пускают. При этом на моих глазах пропускают всех моих коллег. Подхожу к охране, спрашиваю: «В чем дело?» Говорят: «Вам через VIP-зал нельзя — распоряжение мэрии».
- Вы для себя как объясняете произошедшее?
- Я долго не могла понять, за что мне таких пи***лей? Причину узнала на следующий день, уже в Москве. Мне позвонил один политический обозреватель с просьбой дать комментарий. Среди прочего я рассказываю про Херсонес, про «откопатьзакопать» и прочее. На что он начинает ржать в трубку: «Так вот почему тебя зарубили!» Оказывается, по украинскому телевидению уже две недели показывают, как Ющенко с лопатой в руках закапывает лесные пожары. Получилось, что худшего издевательства над президентом и придумать нельзя. Я уже начала готовиться к тому, что буду объявлена персоной нон грата, думала, как забрать ребенка с Украины, как вдруг вечером по телевидению объявили, что Ющенко лишили неприкосновенности. И я опять прошла между е**ных! (Смеется.) Ничего, что я так много матом ругаюсь? У вас же можно?
- Сколько угодно.
- Ну и хорошо. А то я везде такая приличная…
- А давайте все-таки выпьем за дружбу между народами.
По 150 грамм
- Слушайте, ну то, что вы рассказали, лично мне кажется не очень правдоподобным. Вы вообще знакомы с кем-нибудь из «оранжевой» власти?
- Нет, и не хочу. Я к ней как-то не очень.
- Почему?
- Терпеть не могу, когда деньги только к одним людям прилипают. Я люблю, когда делятся. А потом, скрывать не буду, на предыдущих выборах я ездила в тур в поддержку Януковича — как бывшая гражданка Украины. Я не считаю это чем-то зазорным. Во всем мире артисты зарабатывают таким образом деньги. При этом я не занималась прямой агитацией, не произносила речей. Я просто создавала хорошее настроение.
- А с Януковичем вы знакомы?
- Лично — нет.
- Биографию его знаете?
- Вы имеете в виду, что он сидел? Да мало ли что человек может по молодости совершить? Депардье, между прочим, тоже сидел — за групповое изнасилование. Лет шестнадцать ему было. И что, это как-то умаляет его заслуги? Я за то, чтобы у власти импотентов не было! Люблю дееспособных мужчин. Янукович, по крайней мере, хозяйственник, он знает, как кладут асфальт, как уголь добывают. А его оппоненты, в лучшем случае, умеют управлять банками — и больше ничего.
- Вы это откуда взяли?
- Просто я взрослая тетка, многое повидала. Одни люди работают, а другие занимаются херней. Им проще оплатить палатки и засрать Крещатик, чем поднимать страну. Вот Путин поднимает страну! По большому счету из всех политиков только он производит впечатление дееспособного человека. Хотя тоже не все гладко. Кому понравится, когда гайки закручивают?
- Вы на себе это ощутили?
- Пока нет. Но я же вижу, что сейчас с налогами совсем строго будет, а это означает, что мне придется быть честной. Чего греха таить, в плане ухода от налогов у всех рыла в пуху. Но сейчас придется платить. И это заслуга Путина. Мне нравится, что он мужчина с характером, захотел — сделал. У женщин это вызывает желание. Не случайно многим бабам в нашей стране Путин снится по ночам. Это результаты социологических исследований.
- Странно. Метр с кепкой, лысый…
- Зато у него харизма есть.
- Послушайте, может, вам просто не хватает нормального мужика?
- А в нашей стране почти и нет нормальных мужиков. Тот же Путин пообещал деньги за каждого второго ребенка, а от кого рожать — непонятно.
- Вы можете с уверенностью сказать, что взрывы домов в Москве не дело рук ФСБ? Или что Путин не виноват в бесланской трагедии? Вы вообще задумываетесь о таких вещах?
- Ребята… Есть вопросы, на которые ни вы, ни я ответить не сможем. Хорошо уже то, что мы можем на эти темы говорить, пусть даже в кулуарах, на кухнях. В Украине даже на кухне не поговоришь… В любом случае, для серьезных выпадов надо иметь основания. У меня их нет. Зато когда глава государства говорит на английском и немецком, да к тому же вычищен и вылизан — мне это нравится, черт возьми! Мне нравится, что больше никто спьяну не стучит по барабанам.
- Тяжело с вами на такие темы говорить. Вы — женщина, и этим все сказано.
- Конечно, я женщина, а не политик. Когда мне на передачу звонят раненые из какого-нибудь военного госпиталя или зэки из тюрьмы — они звонят не о политике поболтать. Им нужны помощь, поддержка. И я, чем могу, им помогаю.
- Ну, за женщин.
По 200 грамм
- Вы, кажется, по образованию театральный режиссер?
- Да. У меня за плечами тамбовский филиал Московского института культуры. Уникальный вуз. Уже на третьем курсе у каждого из нас была своя сцена, свой звук, свой свет, и мы уже вовсю сами ставили спектакли.
- Что ставили вы?
- «Смерть Тарелкина». Тут я совпала с Товстоноговым. Правда, мой спектакль был намного радикальнее, он был практически антисоветским. Его показали два раза, а потом запретили с формулировкой «слишком смело».
- В представлении обывателя вы меньше всего похожи на режиссера. Скорее, вы такая бой-баба…
- Кто говорит — развязная, кто — вульгарная, кто — бой-баба… Я всего наслушалась. Мне все равно — пусть называют, как хотят. Настоящая я дома, когда меня никто не видит. Спокойный человек, который терпеть не может общество, который может двое суток не вылезать из кровати или не выходить из дома, если нет работы. Не нуждающийся в общении вообще!
- Так и до шизофрении можно дойти…
- Можно я нескромно назову это талантом? Я горжусь одной фразой, которую сказал обо мне Никита Сергеевич Михалков: «Она гуттаперчевая». Это лучшее, что может услышать о себе актриса. Тем более что в свое время я была страшно зажатым человеком и актерских способностей как говорили мне окружающие, у меня не было никаких.
- А кто и когда вас «раскомплексовал»?
- Это случилось после развода с Сашей Цекало, когда я стала самостоятельной. До этого я существовала в довольно жестких рамках, всего боялась. Из института я вышла с комплексом бездарнейшей, никому не нужной актрисы. Мне говорили: «Твое дело — режиссура». А мне хотелось быть на сцене. Как актрису меня давали в нагрузку. Петь я тоже не умела. Кто-то говорил — «мяукающий котенок», кто-то — «таких, как ты — тысячи, куда ты лезешь?» И комплекс только усиливался.
- Это Цекало вас так подавил?
- Нет, это не его вина. Сашке я как раз благодарна за тот эмоциональный голод, который он мне дал ощутить. Виновата моя личная женская недоразвитость. Взять тот же развод: я уже хотела уйти, а не могла переступить через барьер. Я ведь дитя старой формации, меня приучили, что развод — это неприлично, «у тебя уже и так второй муж!» и тому подобное. И в какой-то момент я совсем перестала развиваться — просто села смирно на попу, зарабатывала деньги в «Академии», но была недовольна абсолютно всем. Мне хотелось большего. И от этого, конечно, появилась агрессия, между мной и Сашей началось соперничество, и произошел полный развал. Работы не было, я оказалась никому не нужна, но по-прежнему обвиняла в этом всех, кроме себя. Психологи реабилитировали меня шесть лет, не меньше. Спасибо, что рядом со мной был мужчина, который безумно меня любил. Он практически силой приволок меня к психологу. Это сейчас стало модно ходить на консультации, а тогда это считалось чем-то унизительным… Но в итоге я два месяца отлежала в больнице. И я счастлива, что так произошло.
- Вам поставили диагноз?
- Да, астения. Это малокровие на фоне депрессии. Я каждые три часа теряла сознание. Я была похожа на скелет, обтянутый кожей. Но когда я вышла из больницы, я сказала себе: «У меня будет все! Я буду счастливая и реализованная!» Сначала я хотела только работы — никакие мужики были не нужны. Мне надо было как-то доказать своему бывшему партнеру, что я не дерьмо. И я потратила два года своей жизни на это. Сейчас я самая счастливая женщина на свете — поищите счастливее! У меня нет начальства, кроме налогового инспектора. Я на свободном контракте. И для меня нет ничего дороже этой свободы. Я всегда говорю: «Ребята, на крайняк я умею мыть унитазы!» Я не зацикливаюсь на заработках. Одна умная тетка меня научила: «Деньги — это энергетика». Поэтому в моем коллективе я дарю машины, отправляю людей отдыхать и так далее. И я классно себя чувствую. Жаль только, что м**аки все-таки иногда встречаются. Не дали довести концерт в Одессе…
По 250 грамм
- А сейчас ведь выборы будут. Сладкое время для артистов.
- Могу вам сказать, что мне позвонили только один раз, приценились — и больше не перезванивали.
- Кто звонил?
- Я даже толком не знаю. Скорее всего, от Януковича.
- Да я про наши выборы говорю.
- Так наши уже давно не звонят, зачем? Последний раз заработать можно было на предвыборной кампании Ельцина в 1996 году.
- А как вы относитесь к Ельцину на самом деле?
- Как к исторической личности.
- Давайте без политкорректности.
- Ну, я с ним лично знакома не была. Могу судить только по каким-то его поступкам. Мне он был невероятно симпатичен в 1991 году на танке. Потом был менее симпатичен в период бесконечных обещаний, смен премьер-министров и разорения страны. И совсем не симпатичен, когда он стал делать ставку на политиков, у которых полностью отсутствовало экономическое образование. Я не понимаю, как можно было довести страну до такого развала. Когда приезжаешь на гастроли в Новороссийск и вместо порта видишь руины. Или когда у меня ломается газовая колонка, и я полгода живу без горячей воды. А почему? Потому что ее нельзя починить. Корпус делали на Украине, болты, скрепляющие колонку, — в Армении, а горелку — в Азербайджане. Наши не делали ни хера вообще!
- И все-таки, когда вы услышали новость о том, что Ельцин умер, какие чувства испытали?
- Ребят, это личная трагедия его семьи. Поэтому я абсолютно ничего не почувствовала, простите. Я переживаю похороны только очень близких мне людей. Можете назвать меня циничной, но я не понимаю, почему вся страна должна оплакивать бывших президентов, почему у меня должны слетать концерты и я должна считать убытки? Я вам честно скажу: траур для меня — это когда падают самолеты или взрываются шахты. Когда убивают детей в Беслане. А здесь — вы меня простите… Еще мне категорически не нравится, когда камера показывает крупно вдову Ельцина у гроба. Это ее личное прощание, совершенно интимный момент! И в этот момент делать крупный план — это патология просто… Ребят, я пойду, а то мне уже работать надо.
- На посошок — и последний вопрос.
По 300 грамм
- Несколько лет назад вас терроризировали телефонные хулиганы, называющие себя пранкерами.
- Да, было дело. Меня и Борю Моисеева терроризировали.
- Все разговоры с вами они выкладывали в интернет. Однажды вы сказали им, что «если они не прекратят, вы сделаете один звонок, и их отпетушачат». Если не секрет, кому вы собирались звонить?
- Конечно, никому. Я просто пугала. Нет у меня никаких высокопоставленных покровителей, и крыши тоже нет. А с пранкерами я потом, кстати, подружилась. Сама перезвонила им и попросила по-человечески: «Ребят, ну хватит уже, прошу. У меня маленький ребенок спит, не звоните хотя бы ночью. Лучше сделайте полезное дело. Позвоните одной известной актрисе, я вам дам ее телефон, представьтесь ее поклонниками и скажите, как вы ее любите». Не хочу называть фамилию актрисы, но ее просто забыли. Она болела, лежала дома одна в страшной депрессии, и ее надо было как-то поддержать. И они действительно стали ей звонить. И через какое-то время она вышла из депрессии! Со всеми можно договориться, если по-человечески…