В далеком дремучем лесу жил-был людоед Епифан со своей семьей: женой Любавой и сыном Евсеем. Не жировали они, но в доме всего имелось в достатке, и стыдиться перед честными людьми им не приходилось.
И вот как-то вечером грелись они у камина. Епифан долго размышлял о чем-то своем и вдруг говорит:
- Что-то свеженинки захотелось. Не сходить ли мне в деревню?
- А и то, сходи, - поддержала его жена. – У меня вон кожаная куртка уже до дыр сносилась. Та, что ты в прошлом году мне справил. И мыло кончается.
- Тогда я Евсея с собой возьму, - загорелся Епифан. - Пора приучать парня к делу.
- И правильно, - встретил он полное понимание супруги. – Вдвоем-то вы гораздо больше провианта добудете. И ещё: если встретишь там кормящую мать, то непременно прихвати ее с собой. Почитай, год, как сыром не баловались.
Сказано – сделано. Назавтра, едва только солнце вылезло из-за горизонта, отправились они в поход. Идут по тропинке (а дорога не близкая) и вдруг слышат чьи-то шаги. Спрятались они за деревом и стали ждать. А Епифан покамест сыну наставления дает:
- Как он поравняется с нами, я выйду, а ты тут сиди и носу не показывай. Главное на первом этапе – это войти в доверие к собеседнику. А вот когда услышишь, что у нас разговор непринужденный завязался, тогда подкрадешься к нему сзади и доской его по башке. Понял?
- Понял, - ответил Евсей. - Только зачем все эти шуры-муры с ним разводить?
- Из гуманности, - терпеливо пояснил отец. - Да и дед твой говорил, будто бы мясо от страха жестче становится.
И тут, наконец-то, показался незнакомец, которого они подкарауливали. Идет себе, насвистывает, оцинкованным ведром в воздухе размахивает.
«Худоват немного, - подумал Епифан. - Но на холодец - в самый раз».
И вышел навстречу к прохожему.
- Товарищ, у вас закурить не найдется?
А тот ему:
- Не курю.
«Это хорошо, - отметил про себя Епифан. - Не нужно будет легкие отскребать от всякой гадости». А вслух добавил:
- Да вы не бойтесь. Я к вам с хорошими намерениями.
- Да я и не боюсь, - парировал храбрый человек и тут же объяснил причину своего бравого поведения. - Нас тут двадцать человек, и все - при табельном оружии.
Епифан критически оглядел мужика – и впрямь: сбоку кобура болтается, и вроде как форма на нем.
- Ого! – воскликнул он, добавив к интонациям уважения. - Это кто ж вы такие будете?
- Четвертый батальон ДПС. На шашлыки вот выехали. На природу.
Епифан едва сдержался, чтобы не запрыгать от радости. Двадцать человек! Это ж на всю зиму можно тушенки заготовить! И тут он видит: сынишка-то уже сзади мужика с доской стоит, как его и учили. Хотел ему Епифан знак какой-нибудь подать, чтобы тот повременил, да только не успел. Хорошо, хоть от брызг увернулся.
И вот склонились они над телом, и Епифан резюмирует:
- Поторопился ты, сынок. Ему бы еще полчасика пожить, так он бы нас со своими друзьми познакомил. Представил обществу, так сказать.
- Извини, батя. Оплошал, - попытался оправдаться практикант.
- Ладно, чего уж там. Нам теперь надобно придумать, как к ним в доверие втереться. Да так, чтобы без шума или, еще хуже, стрельбы какой. Слышал, он про оружие говорил?
Но отпрыск только усмехается – всё ему нипочем.
- А давай, - говорит, - снимем кожу у него с лица и обмундирование. Я это всё надену, и за своего среди них сойду. Даром, что мы с ним комплекции одинаковой.
- А потом? – заинтересовался родитель.
- Подмешаем им в воду твоих любимых грибов. Делов-то!
Отцу только и оставалось, что головой покачать от восхищения.
В общем, принялись они свой план осуществлять: сняли с бедолаги все необходимое и на Евсея напялили. Форма села особенно хорошо - Епифан аж залюбовался сыном-красавцем.
- Гляди-ка: звезды какие на погонах! – отметил он. - Полковник, что ли?
- Да нет, пап - старлей. Просвет-то всего один, да и звездочки маленькие.
Повесили они добычу свою повыше на дерево, чтобы хищник какой не позарился, набрали в ведро воды и высыпали туда заветный порошок. Ну, а найти компанию из двадцати подгулявших мужчин – это и первоклассник сможет.
Епифан в чаще притаился, а Евсей пошел к костру. Как увидели его товарищи, так давай сразу орать:
- Михалыч, тебя только за смертью посылать! Где вода-то?
- Да вот она, - отвечает Евсей и ведро на землю ставит.
Видать, они много водки выпили, пока Михалыча не было. Сушняк на них напал неимоверный, и давай они из ведра воду лакать: кто кружкой зачерпывает, а кто и так – через край присосался. Глядит на них Евсей и умиляется, что всё по задуманному плану идет.
Но вот проходит полчаса, а никакого результата нет. Все живы-здоровы и продолжают водку жрать.
Тогда подсел Евсей к одному из них поближе и спрашивает:
- У тебя голова не кружится?
- С чего бы она у меня кружилась? – отвечает тот. - Я ещё и бутылки-то не скушал.
- Ты вот чё, слышь, - начал хитрить он. - Разговор важный есть. С глазу на глаз.
Отошли они в сторонку, а там уже Епифан их дожидается – все ногти от нетерпения сгрыз.
- О! А это кто? – спрашивает ни о чем не подозревающая жертва.
- Мой папа.
- У тебя есть папа?
- В общем, да. Ты тут поговори с ним, а я за следующим схожу.
Так они весь четвертый батальон ДПС под деревом и заштабелевали, пока не осталась у костра одна-единственная женщина в звании майора. Она, как увидела, что все куда-то разбежались, то поняла это по-своему и стала к Евсею приставать – все губы ему искусала. А он не привык еще к таким вольностям по отношению к себе – отталкивает ее и говорит:
- Да ты погоди. Ты мне вот что лучше скажи: молоко у тебя есть?
- Какое молоко? – удивилась майорша.
- Ну, это... В груди.
- Блин! Я думала, что одна такая пьяная. Зачем тебе молоко? Ты - извращенец?
- Да мать просила, - честно признался Евсей. - Ну, ладно. Нет так нет. Тогда ты нам без надобности. Ступай себе, куда глаза глядят.
И покинул он охреневшую майоршу – размышлять над сущностью бытия.
Целый день до самого вечера перетаскивали они с отцом добычу домой, разделывали тушки и складывали в ледник. А на ужин нажарила Любава большую сковороду, да только едва она пригубила пищу, как вдруг заорет страшным голосом:
- Епифан! Что это за гадость?!
- Не понял, - отзывается тот.
- Да ты сам попробуй!
Засунул он себе в рот одну ложку да и тут же на землю ее выплюнул – воняет от мяса, сил нет. И привкус какой-то странный, не человеческий.
- Может, протух он? – предположила Любава.
- Когда бы он успел? – возразил Епифан. - День сегодня не жаркий, а в обед он ещё анекдоты рассказывал.
Взяли они другого, третьего – то же самое. И пришлось им тогда закопать весь улов на заднем дворе, и лечь спать голодными.
Вот с тех пор и решил Епифан с милицией больше не связываться.