Петрович поскреб в бороде, недовольно огляделся, на глаза попалась собственная пятерня, которой он только что "расчесывал" свою бороду. Старик уставился на нее так, как будто не видел ее со вчерашнего дня он повернул ее ладонью вверх, опосля ладонью вниз, потом еще раз вверх и снова вниз. Сжал пальцы в кулак, вновь выпрямил. Недовольно покачал головой и громко шмыгнул носом. Поскреб в затылке, после чего переложив дрын на другое плечо опустился на пенек.
- Нусь? Шо? Усе собрались шо ли? Ну здравствуй Танюша, скучал я вишь ли за тобой.
Вспоминал тут тябя намедни. Здравствуй Меттушка, погодь не убегай. Просьба у меня есть до тебя, помог бы старику, уважил седины. Ан когой-то все одно не хватает. ... Ах, это ж как жа я, старый козел, мог забыть? -
Петрович кряхтя приподнялся с пенька, повернулся к лесу и неожиданно, зычным голосом заорал, так, что с соседних сосен посыпались листья:
- А ну, выходь! Выходь, кому говорено, диво лесное, востроухое! Не яри старика!
Лес ответил Петровичу шуршаще-скрипящей тишиной, но старик точно знал что Она (или Ана, а может просто - Анна) где-то там - зря он что ли прожил столько лет в этом лесу.
Он еще прислушался к шуршанию опавших с елок листьев, потом вновь опустился на пенек шумно затянулся самокруткой.
- От же, нехристи - пробурчал он себе в бороду, и наклонившись почесал за ухом у сидящего рядом кота. Кот выгнул спину, поглядел на старика и белкой шмыгнул за ближайшее дерево.
- От же, нехристи.
О былом или НОСТАЛЬГИЯ
Сколько лет сколько зим... А мы вот плюшками балуемси
